Боги глубокого космоса (СИ) - Страница 18

На этой оптимистичной ноте мы действительно разбрелись по своим делам. Не знаю, какие планы были у людей, а я пошла рисовать и читать книжку про драконов, заодно подтягивая свои навыки чтения на человеческом языке.

В подобном режиме прошло несколько дней, на которые пришлось два прыжка, или по-местному — нырка. Мы с хозяевами корабля окончательно друг к другу притёрлись и привыкли, и я с удивлением понимала, что так легко и спокойно, как здесь, мне не было даже дома. Здесь на меня ничто не давило: ни сочувствие, ни чувство вины, ни ощущение собственной неполноценности. Люди относились ко мне очень тепло, с дружелюбными улыбками и необидной ненавязчивой опекой.

Например, Гудвин, самый старший в коллективе, подобным образом относился ко всем. Этот корабль и его обитатели были его семьёй; и если доктора и Чака он ещё не слишком опекал, то младших, Нила и Фила, воспринимал как собственных сыновей. И меня очень быстро приравнял к их сестрёнке.

Доктору я вообще не переставала удивляться. Этот высокий, очень развитый физически, сильный и порой проявляющий замашки опытного воина мужчина на поверку оказался феноменально терпеливым, очень добрым и заботливым человеком. Он тревожился из-за моего ненормального аппетита, хотя и не пытался лезть с вопросами; но я видела, что, когда это состояние пошло на убыль, док явно повеселел. С малышкой он вообще носился с видом опытной домовухи, почти не спуская её с рук: у юной альдарки резались зубки и рожки, она постоянно капризничала и успокаивалась только на руках мужчины. Порой, правда, доктора на вахте сменял Гудвин, выглядел он в такие моменты очень необычно и как будто молодел оборотов на двадцать.

Но сильнее всего моё внимание занимал всё-таки Нил и драконы. Я тем местом, откуда хвост растёт, чувствовала, что он знает о них гораздо больше, чем написано в книжке. По здравом размышлении, конечно, поняла, что моё предположение про «замаскированного дракона» было полным бредом, но как-то они точно были связаны. Может, он вместе с какими-то ещё людьми участвовал в операции по их спасению, и просто точно знал, что они живы и где находятся? Доктор с Гудвином точно были в курсе реального положения вещей, но их, как и самого Нила, я расспрашивать не рисковала. Вместо этого я рисовала: Нила и драконов, по отдельности и вместе.

Что касается моего аппетита, он действительно через трое суток пришёл в норму, оставив мне на память большой повод для радости, а именно — отражение в зеркале. Роскошных форм Искусительницы я не обрела, но теперь это было по крайней мере тело женщины, а не ребёнка. Округлились бёдра и попа, сгладилась линия острых угловатых плечиков. Сантаров хвост, у меня появилась грудь! Небольшая, но вполне изящная и женственная. Да у меня даже, кажется, пластика движений изменилась, и рожки, и волосы как будто начали задорно блестеть. Не знаю, кого стоило благодарить за эти изменения, и с чего вдруг мой организм решил наверстать упущенное, но я была просто счастлива.

Но даже видя хорошее отношение со стороны людей, я старалась лишний раз не навязываться: стеснялась. Поэтому виделись мы в основном за едой, где я с удовольствием и интересом за ними украдкой наблюдала, не уставая удивляться лёгкости их общения и какой-то… бесцеремонности, что ли.

Моим времяпрепровождением они тоже не слишком интересовались. Причём у меня сложилось устойчивое ощущение, что делают они это из тех же соображений ненавязчивости, что и я. С одной стороны, подобное положение вещей меня полностью устраивало, а с другой — было по-детски обидно.

В общем, я коротала дни за планшетом. И в один из таких дней ко мне зашли гости; правда, зашли они странным путём. Моё внимание привлёк странный гулкий грохот над головой, потом послышался особенно сильный удар, и в комнату вместе с частью потолка провалился Нил с громкой невнятной руганью (обсценной человеческой лексики я в своём изучении языка не касалась). Встретившись с полом, он что-то тихонько простонал, а я, опомнившись, отодвинула планшет и кинулась к нему.

— Ты живой? — опустившись на колени рядом с пытающимся подняться мужчиной, тревожно спросила я. Потом аккуратно придержала за плечи руками и хвостом, помогая ему сесть. Правда, не знаю уж, сколько пользы было от моей помощи; Нил, хоть и не слишком крупный, всё-таки тяжёлый, а я — довольно слабое существо.

— Пока не знаю, — просипел он. — Кто же знал, что тут обшивка на соплях держится… Извини. Ай, чёрт! — мужчина попытался опереться на руку, но она подогнулась, и он буквально завалился на меня. — Извини, кажется, руку повредил. И колено, — добавил он с шипением, пытаясь встать.

— Давай, помогу, — я осторожно поднырнула ему под локоть, помогая подняться. Сообща мы доковыляли до дивана, я помогла сесть Нилу, аккуратно присела рядом, пока он ощупывал колено и локоть, и всё это время меня больше беспокоила не тяжесть мужчины, а собственное смущение. Некстати вспомнилось, как он меня спасал и ласковости всякие говорил, а я на нём висла. И что он меня на руках обещал поносить, тоже вспомнилось.

И, помоги Саная, какие же у него губы! Так и тянет дотронуться, попробовать на вкус, почувствовать их прикосновения…

Из странного гипнотического транса, в котором я сидела и пялилась на мужчину, даже неосознанно подавшись вперёд, как будто действительно собиралась его поцеловать, меня очень быстро вывел удивлённо-восторженный возглас объекта интереса. Я вздрогнула и, проследив за его взглядом, обнаружила, что Нил рассматривает рисунок, от которого меня оторвало его появление.