Боги глубокого космоса (СИ) - Страница 25

— Ну, значит, всё будет ещё проще, — махнул рукой мужчина. — Драконы — создания Изнанки. То есть, в отличие от всех иных разумных существ, сначала проявляющихся здесь, развивающихся, приобретающих личность и характер, которые после смерти исчезают за гранью, они за этой гранью живут. А для того, чтобы выйти в проявленный мир, то есть — в нашу реальность, им нужен своеобразный якорь. Этой привязкой служили их тела и их мир, а когда привязка рвалась — дракон возвращался за грань, где ожидал новой возможности быть рождённым здесь кем-то из сородичей. Потом их планета погибла, их осталось ничтожно мало, и они почти потеряли возможность бывать в проявленном мире. Я бы не сказал, что это их полностью деморализовало, но — расстроило. Там, за гранью, они знают всё, что было и будет происходить на этой самой Изнанке, и это их очень утомляет. А в нашем мире у них появляется возможность отдохнуть и забыть всё, пожив по нашим правилам. В критический момент группе оставшихся драконов подвернулась группа людей, и эти хитрые ящерицы уболтали наивных гуманоидов оказать посильную помощь. Я как раз был одним из сочувствующих.

— И-и? — нетерпеливо протянула я, потому что Нил запнулся, кажется, собираясь с мыслями.

— И-и — вот, — передразнил он и развёл руками. — Мы стали теми самыми «якорями» для уходящих за грань драконов. Вообще, они утверждали, что это временная мера, и какой-то там их самый древний дракон всё это предсказывал, и предсказал среди прочего, что таким образом они со временем обретут новый мир и шанс на спасение. Правда, как это часто бывает, ни конкретных сроков, ни конкретного плана он не составил.

— Погоди, но почему у тебя глаза драконьи бывают?

— А вот из-за этого. Человеческий разум слишком слаб, чтобы одновременно вместить и свою личность, и личность дракона. Поэтому обычно я — это я, а он наблюдает со стороны, моими глазами. Но иногда, — чаще, чем хотелось бы, — в нём просыпается любопытство, он просит меня подвинуться, порой даже в приказном порядке, и заглядывает сюда сам, — весело хмыкнул мужчина, кажется, не очень-то расстроенный таким положением вещей.

— И ты так спокоен? — удивлённо вскинула брови я. — Какая-то потусторонняя тварь может вышибить тебя из твоей собственной головы, а тебя это веселит?!

— Ему невыгодно делать это надолго, — насмешливо фыркнул он. — Если я умру, он останется за этой самой гранью без контактов с проявленным миром на неопределённый срок, а если он будет уж очень настойчив, я именно это и сделаю, — Нил невозмутимо пожал плечами. — В экстренных ситуация он может воспользоваться мной и проявиться здесь практически во плоти, чем однажды меня спас, но после этого мне приходится долго отлёживаться.

— То есть, тебя полностью устраивает такое положение вещей? — совсем уж озадачено уточнила я. Нет, определённо, я совсем не понимаю людей!

— Я бы не сказал, — он тихонько засмеялся. — Это довольно хреновое положение вещей, просто другого варианта пока нет. Или так, или драконы навсегда исчезнут из нашего мира. И, мне кажется, это будет больше потеря для мира, чем для них. Ему тоже не слишком радостно иметь контакты со мной одним; они по жизни стайные ребята, и в одиночестве им очень тоскливо. Вон, видишь, обеспечиваю сожителю психологический комфорт, — он с весёлой улыбкой кивнул на стену, видимо, имея в виду плакат и статуэтку. — А мне от такого соседства даже некоторая польза есть: способности сканера благодаря регулярному общению с этой любопытной мордой развиваются буквально семимильными шагами.

— Общению? — переспросила я.

— Ну, да. Вот это состояние, в котором ты меня застала; мы соприкасаемся на грани, и таким образом можем поболтать практически на равных без ущерба моему организму. Первое время было сложно на этой самой грани удержаться, а сейчас я уже привык.

— То есть, я сейчас целовалась с драконом?! — дошло до меня. Честно, всё очарование этих величественных существ сразу растаяло, и я едва удержалась от того, чтобы побежать чистить зубы.

— Нет, — мне показалось, Нил несколько смутился. — Строго говоря, ты целовалась с моим подсознательным, то есть — с какой-то частью личности. А дракон просто позволил этому случиться. Чёрт, как бы понятнее объяснить? Пока сознание где-то шастает, в организме происходят определённые процессы, заставляющие тело впасть в сон или ступор. А когда сюда высунулся этот нахал, процессы эти прекратились, и тело начало действовать так, как того требовала часть личности, оставшаяся в реальности. Понятно? — с надеждой воззрился на меня он.

— Э-э… честно? — уточнила я. Мужчина тяжело вздохнул и махнул рукой.

— В общем, я всё равно понятнее не смогу объяснить. О! Считай, я целовал тебя во сне.

— Кхм. Интересные у тебя сны, — захихикала я. О том, что первым целоваться полез не он, я, естественно, умолчала.

— Какие есть, — вот теперь он, определённо, смущённо отвёл взгляд. Правда, длилось это смятение очень недолго, и через мгновение Нил, хитро улыбаясь, уже снова смотрел на меня. — Слушай, раз уж мы с тобой стали настолько близки, что ты теперь знаешь самую страшную мою тайну, и мы даже целовались, можно одну небольшую и немного странную просьбу?

— Какую? — растерялась я.

— Можно рожки потрогать? — заявил он с широченной улыбкой. — Ничего не могу с собой поделать, любопытно до ужаса; не лезть же без спроса. Вдруг это что-нибудь значит, или это очень неприятно, или даже больно?

— Это рога, что там может болеть? — захихикала я, тут же вспомнив о собственной навязчивой идее. Вот! Оказывается, не у одной меня странное любопытство свербит во всех местах. — Ну, потрогай, — разрешила я, чуть наклоняя голову. — Хотя я не очень понимаю, что в них необычного.